Прот. Владимир Правдолюбов.
В книге священника Иоанна Добролюбова «Историко-статистическое описание церквей и монастырей Рязанской епархии» последним настоятелем Никольской церкви г. Касимова значится «Иоанн Васильевич Мирославлев сост. с 29 авг. 1885г.»(т. 4, стр. 34). В ней же указано, что он, «с 15 окт. 1870г. по 29 авг. 1885г.» был священником Казанской церкви Казанского монастыря г. Касимова (стр.74). На кресте, стоящем на могиле о. Иоанна в ограде Никольской церкви стоит дата его кончины – 1919 год. Так что священником он был порядка 49 лет, из них 34 года настоятелем Никольского храма. Как говорили мои старшие, в Никольский храм он пришел, обменявшись – с согласия священноначалия – местами с о. Василием Рубиным, что подтверждается данными книги о. Иоанна Добролюбова. Матушку о. Иоанна звали Мария. Сын его – Николай Иванович – был протодиаконом в Муроме, но доживал свой век в Касимове. Меня он безуспешно обучал ужению рыбы. Его сестра, Калерия Ивановна, долгие годы – при оо. Борисе Скворцове и Михаиле Введенском – была старостой Никольской церкви. За своеобразный покрой ее головного убора рязанские насмешники прозвали ее касимовским митрополитом. Ее властность соответствовала этому прозвищу. Потомки о. Иоанна приезжают на могилы предков каждый год. Хотя все последующие настоятели храма мне лично известны, я не могу дать точные даты их настоятельства. Искать точные данные не могу по старости. За все, что пишу дальше, особой ответственности на себя не беру.
Преемником о. Иоанна был – после рукоположения, конечно, – его бывший диакон и по совместительству письмоводитель протопопа о. Леонида Сапфирова Григорий Отрадин (в 30-е годы и до конца жизни – протоиерей). Думаю, что он служил с 1919 года до коллективизации, во время которой он, как и многие другие священники города, был арестован и, видимо, приговорен к ссылке. Но после статьи Сталина «Головокружение от успехов» его, как и всех остальных, отпустили без суда и следствия. Когда я его навещал в конце его жизни, он каждый раз цитировал мне изречение со стен тюрьмы: «Тот, кто не был – тот побудет, а кто был – тот не забудет. Входи – не грусти, и выходи – не радуйся, ибо (это ибо он всегда выделял) – не в последний раз!» Но для него этот арест был последним, так как он после освобождения ушел за штат. За это его осуждали – особенно миряне, – считая его «отрёшником». Но он от Бога не отрекался, ходил в храм и даже участвовал в пении. Старшие говорили о замечательном трио: первый тенор – мой дед со стороны матери прот.Димитрий Федотьев; второй тенор – замечательный певец и регент прот.Михаил Сперанский; бас – прот.Григорий Отрадин. Дедушка и о.Михаил служили в кладбищенской церкви, а по ее закрытии – как я думал! – оба перешли в Благовещенскую церковь. Однако оказалось немного не так, о чем речь впереди. Когда наступило потепление (с 1943 года), отец Григорий стал служить и при протоиереях Федоре Дмитреве, Борисе Скворцове и Михаиле Введенском был третьим священником до ухода за штат по болезни. В его домике (на ул.Дзержинского,) живут его потомки. Скончался 30 декабря 1962г. Матушку звали Матрона.
О том, кто был следующим настоятелем, я узнал недавно и неожиданным способом. Я слышал, что Никольская церковь подвергалась ограблению, и ее главный престол при этом был сдвинут с места, и поэтому потребовалось его вновь освятить. Но кто его освящал, и когда это было, я не знал. И вот по благословению Владыки (кажется, Павла) мой сын и преемник по настоятельству прот.Михаил наводил порядок под престолом Никольского алтаря. Он обнаружил под престолом крест с надписью о освящении. Оказалось, что это было в 1933 году, освящал престол прот.Анатолий – священномученик, а в числе сослужащих ему был настоятель храма прот.Димитрий Федотьев. Значит, до Благовещенской церкви отец Димитрий успел послужить и в Никольской. Но недолго, потому что первым настоятелем Никольской церкви, которого я помню, был митрофорный протоиерей Сергий Рождествин. Имя его матушки – Серафима. Вторым священником у него был после закрытия Троицкой церкви ее священник протоиерей Иаков Цветков. Отец Сергий вскоре скончался, и о.Иаков остался один – следовательно, настоятелем! – до 1940 года, т.е., до закрытия храма. А отец Димитрий перешел в Благовещенскую церковь. Это, наверное, произошло тогда, когда ее настоятель архимандрит Георгий (Садковский) был вызван в Москву для совершения над ним архиерейской хиротонии. В дальнейшем епископ Георгий провел в ссылке в жутких условиях порядка 18-ти лет и после краткого пребывания на кафедрах в Великих Луках и во Пскове был вынужден отправиться на покой в Псково-Печерский монастырь, где скончался и был погребен в Богом зданных пещерах. К 1940-му году прот.Димитрий по старости ушел за штат – и в Благовещенской церкви остался один отец Михаил Сперанский. К 1940-му году в Касимове остался и еще один действующий храм – Ильинский. В нем служил иерей Сергий Скачков. В конце 1940-го или в начале 1941-го года все три настоятеля: прот. Иаков из Никольского храма, прот.Михаил Сперанский из Благовещенского храма и иер.Сергий Скачков из Ильинского храма за неуплату налогов были осуждены на год тюрьмы. С их арестом в Касимове не осталось ни одного действующего храма. А неуплата налогов (по крайней мере в нашем Никольском храме – я тому свидетель) была такой. Выходит батюшка на амвон и говорит: «Православные! Мне прислали налог, который я не могу заплатить. Помогите, кто чем может.» И по храму идут три человека с решетами, обшитыми темной материей. В них кидают деньги. У ящика эти деньги считают и несут с извещением – платить. Недели через две история повторяется. Новое налоговое извещение, новый сбор денег, новая уплата. И когда батюшку посадили за неуплату налога, народ недоумевал – как же так? Только что заплатили очередной налог! Но протестовать было безполезно и даже смертельно опасно. Год прошел, но наших батюшек не выпустили, а этапом погнали в Чкаловскую (Оренбургскую) область и там уже выпустили. Когда собирали этап, о.Иаков, у которого болели ноги, сказал: стреляйте меня здесь – я идти не могу. Его вернули в камеру. А отцы Михаил и Сергий написали с воли по письму и – больше ни от них, ни о них никаких сведений не поступало. Верю, что оба – священномученики. Отца Иакова через некоторое время выпустили; он узкоколейкой доехал до Тумы, а от Тумы – от деревни к деревне – месяц добирался до дома пешком.
В годы войны в нашем городе была по инициативе властей открыта Никольская церковь – и до 1990-го года она была единственной действующей церковью города. Дело в том, что после закрытия церкви в 1941 году у старосты – Анастасии Авдеевны Вереиной – власти (исполком) требовали сдать церковное имущество, т.е., отдать властям ключи от церкви. (Ведь формально она не была закрыта, только священник арестован, а церковная община не ликвидирована.) Грозили арестом, расстрелом. Но она ключи властям так и не отдала. Вместе с другими членами общины ездила с салазками по дворам, выпрашивая дровец для храма. Зимой его слегка подтапливали, чтобы не испортились иконы. И вот в феврале 1943 года ее вызывают в исполком. Она решила, что настало время исполнения угроз. Поплакала, помолилась, простилась с родными – и пошла. Но там говорила смело и задорно: «Вызывали? – Вызывали. – Зачем понадобилась? – Церковь открывать хотите? – А можно? – Можно. Ищите попа, регистрируйте у нас – и служите.» Она к отцу Иакову: «Нам церковь открывают, пойдете служить? – Не могу, ноги болят.» Она к моему отцу – прот.Сергию (ныне исповедник). Он только что вернулся из тюрьмы. «О.Сергий, пойдемте к нам служить. – Я бы с радостью, да мне даже обуть нечего.» Дальнейшее знаю со слов Александры Александровны, дочери старосты. «Мама прибегает домой, хватает мои серые валенки. Я говорю – куда? А она: молчи, молчи, они о.Сергию нужны.» Так, в серых валенках своей дочери, Анастасия Авдеевна повела о. Сергия в исполком. Был отслужен водосвятный молебен пред Казанской иконой Божией Матери – и вечером чтение Великого канона Андрея Критского, так как это был вторник первой седмицы Великого поста. Настоятелем храма был родной дядя о.Сергия – прот.Феодор Андреевич Дмитрев. Вторым был о.Сергий, третьим о.Иаков. Он побоялся служить один, а в многоштатном причте служить согласился. Через 9 месяцев – 19 декабря 1943 года, т.е., в день памяти святителя и чудотворца Николая – о.Сергий был мобилизован на трудовой фронт, а на его место (точнее, на освободившееся третье) пришел служить прот.Григорий Отрадин. Но в начале 1944 года храм снова – правда, ненадолго – был закрыт. Закрыт не советской властью, а архиепископом Рязанским и Шацким Алексием. Произошло это так: прочитав в газете сообщение о интронизации патриарха Сергия, прот.Феодор написал ему письмо с сообщением об открытии прихода в Касимове, упомянул, что поминаем как прежде Блаженнейшего Сергия и Архиепископа Иувеналия; просил принять приход под свой Первосвятительский омофор, сообщить формулу поминовения иерархов, а также, есть ли в Рязани архиерей. Ответ – очень благожелательный – последовал незамедлительно, и в нем было сообщено, что в Рязани есть архиерей, епископ (или архиепископ – не помню!) Алексий – и по всем вопросам церковной жизни следует обращаться к нему. Вскоре после этого из Рязани пришел указ о увольнении за штат всех трех священников Никольской церкви. Служба прекратилась. Но вскоре был назначен новый священник – иерей Михаил Игумнов. До назначения он, чтобы пропитаться, работал дворником в Индустриальном техникуме. Батюшка был с большими странностями, но поведения безупречного. Изменения коснулись и Рязани. Настоятелем в Касимов вскоре был назначен настоятель Скорбященской церкви прот.Борис Скворцов. Церковь эта была в Рязани единственной действующей и потому имела значение Кафедрального собора. Так что для о.Бориса назначение в Касимов было серьезным понижением статуса. Из этого времени вспоминается забавный эпизод. Отец Михаил служил в алтаре святителя Димитрия Ростовского раннюю литургию. Справа стояли заштатные священники. Слева у жертвенника вынимал просфоры отец Борис. Прочитали Апостол. О.Михаил встал с седалища, подошел к передней стороне престола, стал лицом к горнему месту – и молчит! Служба остановилась. О.Борис от жертвенника шопотом подсказывает: «Мир ти!» (Нужно благословить чтеца, сказать ему: «Мир ти!», он ответит: «И духови твоему. Аллилуия,» — и служба пойдет дальше.) О.Михаил продолжает стоять. О.Борис сделал шаг от жертвенника и уже громче подсказал: «Мир ти!» О.Михаил встрепенулся и тоненьким голоском (у него был высокий тенор) ответил о.Борису: «И духови твоему». Здесь, не говоря об остальных, даже суровый о.Феодор не выдержал и улыбнулся. В Касимове о.Михаил служил недолго – его перевели в село. Если не ошибаюсь – в Борки, что недалеко от Ерахтура. Больше о нем ничего не знаю.
Владыка Алексий довольно скоро был куда-то переведен. На Рязанскую кафедру был назначен владыка Димитрий (Градусов). Вскоре после вступления на кафедру он служил в Никольском храме Касимова литургию, в которой участвовали все заштатные священники города и района. Священников было 12 человек. На приеме после службы Владыка предложил написать приветственное письмо Патриарху (наверное, уже Алексию I-му). Все участники службы должны были под этим письмом поставить свои подписи. Кроме того, он предложил направить Патриарху ходатайство о изменении титула рязанских архипастырей: вместо Рязанского и Шацкого иерарх должен был именоваться Рязанским и Касимовским. Это письмо было подписано всеми присутствующими с еще большим энтузиазмом. Некоторое время спустя компетентные рязанцы по секрету рассказали о том, зачем все это было сделано. Оказывается, владыка Алексий сообщил в Патриархию о существовании в Касимове раскола, названного им иувенальевским, и поэтому были уволены священники. Вместо того, чтобы отменить решение предшественника, владыка Димитрий совместным богослужением попросту присоединил «раскольников» к Православной Церкви. Конечно, сами уволенные священники и не подозревали, что их считают раскольниками. Видимо, после этого события отец Михаил Игумнов был переведен, а на его место назначены протоиереи Иаков Цветков и Григорий Отрадин. Отец Феодор Дмитрев был назначен во вновь открытую церковь на его родине – в Сынтуле, где и служил до своей кончины. Он скончался 1 февраля 1956 года в день своего восьмидесятилетия. Имя его матушки – Лидия.
Некоторое время спустя (в январе 1946 года) прот.Борис Скворцов был возвращен в Скорбященскую церковь г.Рязани. Ему было поручено хлопотать об открытии Борисоглебского собора, где он когда-то начинал служить священником. После открытия собора он был его безсменным настоятелем до 21 февраля 1965 года, когда в этом же соборе сонмом иерархов во главе с его бывшим алтарником митрополитом Никодимом (Ротовым) был рукоположен во епископа. Скончался скоропостижно 11 августа 1972 года.
После небольшого перерыва новым настоятелем нашей церкви стал московский протоиерей Михаил Введенский. Ему после ссылки было запрещено пребывание в Москве и ее окрестностях. Он был магистрантом (то есть, кандидатом богословия, которому рекомендовано работать над магистерской диссертацией) Московской Духовной Академии. Был замечательным проповедником, но с одной досадной особенностью. Он проповедовал лишь тогда, когда люди после литургии подходили ко кресту. Можно предположить, что он 1) не хотел привлекать опасного внимания властей к своей проповеди или 2) жалел молящихся. Тогда в храм ходило много народу, по стенам храма текла вода, и было очень трудно простоять службу. В 1955 году – после реабилитации – о.Михаил вернулся в Москву и был назначен настоятелем Никольской единоверческой церкви на Рогожском кладбище. Скончался 14 марта 1971 года.
Зимой 1955-56 года настоятелем был протоиерей Симеон Наумов. Его краткое настоятельство было омрачено постоянными препирательствами с диаконом Димитрием Лаевским. Сошлись западный белорус (о.Симеон) с западным украинцем (о.диакон). Сведения о их спорах о.Симеон с амвона сообщал прихожанам, что рождало в приходе большую смуту. Весной 1956 года в наш храм был назначен новый настоятель архимандрит Иннокентий (Измер) – тоже белорус. В царской России обучался (не знаю, кончил или нет) на медицинском факультете Варшавского университета – и многих касимовских прихожан успешно лечил. Около тринадцати лет провел в ссылках, был лекпомом (лекарским помощником), что помогло ему выжить. «Скольких архиереев и священников я похоронил своими руками!» — говаривал он. Обычной темой его проповеди было: «В последние 30-40 лет в нашей стране распространилось нечестие: дети не почитают родителей, мужья бросают жен… и т.д.» Скончался он внезапно 28 сентября 1961 года. В день погребения была пасмурная погода, но когда гроб опускали в могилу, и о.Виктор Шиповальников, по благословению возглавивший отпевание, запел: «Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало…», вдруг засияло солнце. На всех это произвело сильное впечатление.
После кончины о.Иннокентия настоятелем стал второй священник – митрофорный протоиерей Василий Романов. Если не ошибаюсь, в 1965 году на память трех святителей мы праздновали его 85летие. Через год он ушел за штат – и в феврале 1966 года мы уже встречали нового настоятеля – протоиерея (тогда!) Иоанна Крестьянкина. Он боялся больших нагрузок в Касимове, но когда узнал, что в случае его отказа штат закроется и я останусь в Касимове единственным священником – согласился с назначением. Прот. Иоанн Крестьянкин прослужил в Касимове всего один год, с 15 февраля 1966 года по 15 февраля 1967 года. Но за это время он сумел приобрести много духовных детей. Прежде властвовавшая над духовенством староста при нем стала кроткой овечкой, благоговеющей пред его святостью. Благодаря этому денежные потоки, направлявшиеся в карманы членов горисполкома и еще неизвестно куда, стали в значительной мере направляться на пользу храму, и отец Иоанн, подключив к делу своих московских, касимовских и иных духовных детей, за этот год обновил храм и внутри, и снаружи, а также обновил облачения алтарей и священнослужителей. При нем стало возможно соблюдать праздничные цвета облачений: богородичных, святительских и т.д. В конце мая с ним случился сердечный приступ, после которого он пролежал месяц в Касимове и затем на месяц уехал в Сухуми, где старцем Серафимом (Романцовым), бывшим духовником Глинской пустыни, был совершен его тайный постриг в монашество. После этого о.Иоанн несколько раз ездил в Патриархию, хлопоча о разрешении уйти в Псково-Печерский монастырь. Так что летом 1966 года пришлось привлекать к службам и требам заштатного о.Василия Романова. После ухода о.Иоанна в монастырь, касимовцы часто стали приезжать к нему, так что монахи спрашивали – что это за Касимов, все время из него кто-то здесь присутствует.
После о.Иоанна настоятелем храма пришлось стать мне. И только в марте 2004 года меня сменил мой сын – прот.Михаил Правдолюбов. Он был настоятелем до своей кончины, последовавшей 9 мая 2014 года.
С этого времени обязанности настоятеля Никольского храма города Касимова возложил на себя Дионисий, Епископ Касимовский и Сасовский.
Г. Касимов, сентябрь 2014г.