Городничий: Вы если начнёте                                                        говорить о сотворении мира,                                                                    просто волосы дыбом поднимаются.

Амос Фёдорович: Да ведь сам                                                         собою дошёл, собственным умом.                                                                                    Н.В.Гоголь. «Ревизор».

Действительно, Божие Откровение часто так перетолковывают, что просто волосы дыбом. Как пример приведу истолкование слов: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош…» (см. Быт. 1, 3-4). И вот я встречаю в каком-то современном православном учебнике (не помню, в каком) утверждение, что этот сотворенный Богом свет происходит от Фаворского света. Конечно, тварный свет есть отображение Неприступного Света, в котором обитает Бог (см. 1Тим. 6, 16), но сотворен он не из Фаворского Света, а «из ничего». Но совсем уже волосы дыбом от «нового перевода» этих слов.[1] «И увидел Бог свет и понял, что он хорош…» Одно словечко, и вместо Божия слова – кощунство. В самом деле, может ли Бог чего-то не понимать, а потом понять? Зная о Всеведении и Премудрости Божией, мы твердо можем сказать – такое немыслимо! «Ведомы Богу от вечности все дела Его» (Деян. 15, 18). Но как же быть со словом «увидел»? Может ли Бог чего-то не видеть? Утверждаю – может! Он не видит того, что не существует. И если Он чего-то не видел, а потом увидел, значит, это «что-то» возникло «из ничего». А прежде появления не существовало ни в каком качестве, ни в каком состоянии. Итак, слово Писания «увидел» с ясностью говорит нам о том, что Бог сотворил мир из ничего.

До этой мысли я «сам дошел, собственным умом». И в дальнейшем думаю изложить то, что противоречит взглядам многих на историю сотворения мира. Сознаю при этом, что знаний для этого у меня маловато. Вдобавок слышу обличение прот. Георгия Нейфаха («Гармония Божественного творения». «Взаимоотношения науки и религии». «Правило веры» М. 2005. Жаль, что у этой книги такой маленький тираж). Он пишет: «Если вы видите книгу креациониста, где все «разложено по полочкам», то знайте, что эти книги основаны на таком несусветном вранье, которого и атеисты постыдились бы» (страница 332. В дальнейшем я часто буду на эту замечательную книгу ссылаться – и число в скобках будет обозначать страницу этой книги). Врать, то есть кривить душой, я не буду – обещаю. Но поручиться, что мои взгляды свободны от заблуждений, не могу. Пишу в надежде на ум и знания читателя: может быть, мои мысли помогут ему по-новому осмыслить некоторые проблемы понимания Священного Писания.

И начну с крамольного: я считаю, что дни творения не являются сутками в 24 часа, как это считают адвентисты, креационисты, отец Георгий Нейфах и некоторые Отцы Церкви, в том числе святитель Василий Великий. И мне в этом помогает – как ни странно! – сам о. Георгий. Он пишет: «Приравнивание длины дня творения к астрономическому дню наблюдается у многих святых Отцов, хотя они подчеркивают, что абсолютная длина этого дня не имеет принципиального значения»(334). Принципиальное значение этот вопрос приобрел в наши дни. Богословы-эволюционисты (а такие существуют) считают, что дни творения содержат в себе те миллионы и миллиарды лет, которых требует для существования мира атеистически направленная современная наука. Креационисты, оспаривая это, говорят: надо верить слову Божию – «сказано «день», значит, день, т.е. 24 часа». Библейский текст в принципе этим миллиардам не противоречит, так как длину дня творения не указывает. Нереальность этих миллиардов можно видеть в пределах самой науки, что, кстати, и делают – правда, иногда довольно неуклюже – креационисты.

Главным образом неприемлемо такое определение длительности дня творения (24 часа) из-за позиции адвентистов и других согласных с ними сектантов. Они утверждают, что сам Бог покоился 24 часа. И с этой Божией субботы празднование субботнего дня продолжается до сих пор. И мы – христиане – погрешаем, заменив субботу воскресением.

Конечно, это не так. До потопа, возможно, время и делилось на семидневные циклы. На это намекает тот факт, что Ной выпускал голубя из ковчега через семь дней (см. Быт. 8. 8-12). Но ясно, что в египетском плену, продолжавшемся 400 лет, евреи никаких суббот соблюсти не могли, ибо были рабами. А когда вышли из Египта, Бог – еще до Синая – чудом указал им день, который они должны были праздновать как субботу. Чудо это было – выпадение манны. Пять дней она выпадала в норме достаточной для дневного пропитания, в шестой день выпадала в двойном количестве, в седьмой не выпадала вовсе (см. Исх. 16, 12-27). И так все сорок лет странствования в пустыне (Навин. 5, 12). Именно этот определенный манной день субботний и надлежало праздновать евреям непрерывно до Христа, так как именно в этот день – Великую Субботу – Господь вывел из ада ветхозаветное человечество (см. 1Петр. 3, 19-20 и Ефес. 4, 8-10).

А нам наша новозаветная суббота тоже указана чудом, но чудом несравнимо большим по значению – чудом Воскресения Христова. И Сам Господь, явившись ученикам Своим в 1й день, шесть дней им не являлся, а явился в 7й (8й по Своем Воскресении – см. Ин. 20, 12-26), то есть в день воскресный. И значение нашей субботы похоже на значение ветхозаветной. Ведь «во Христе все оживут… вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, и мы изменимся» (1Кор. 15, 22 и 52). И все придут на Страшный Суд. На нем будут и выходцы из ада – и я верю, что по крайней мере некоторые из них, особенно те, кому Христос не был проповедан, войдут в рай (см. Мф. 8,11 или Лк. 13, 29).

Теперь о продолжительности дня покоя Божия. Он никак не может равняться 24 часам. Ибо после 24 часов покоя Бог снова к творению не приступал. Его день покоя продолжается до сих пор, а сколько еще продлится – Бог весть! (Деян. 1, 6-7). А после него наступит восьмой день – день вечности! (Отсюда название статьи – Осмоднев.) Про этот день Господь сказал: «Се творю все новое» (Откр. 21, 5). Господь и нас зовет в покой Свой (см. Евр. 4, 1-11). Недаром же мы поем: «Со святыми упокой…»

Но покой Божий не означает бездеятельности. Говоря иудеям о том, что можно в субботу делать добро (см. Лк. 6, 9), Господь указывает на Своего Отца и на Себя: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин. 5,17). Эти слова не имели бы смысла, если бы покой Божий в это время отсутствовал. Но действует Бог в мире, как правило, не нарушая Им же созданных законов. И в исключительных случаях, когда «побеждается естества чин», он побеждается только в этом конкретном случае. То, что при Иисусе Навине случилось одному дню быть длиннее других (см. И.Нав. 10, 12-14), не означало изменения длины дня после этого. И эта неизменность созданных Богом законов природы дает возможность людям изучать ее и воздействовать на нее. Человек – властелин природы, и она очень отзывчива на его поведение. Если бы в мир не вошел грех, воздействие человека на природу было бы благом для нее. И в рай-то Бог ввел человека для того, чтобы он возделывал и хранил его (см. Быт. 2, 15).

Но «маленький» грех Адама сделал то, что люди стали смертны, появился яд у змеи и сорняки (см. Быт. 3, 15-19). И чем больше люди грешили, тем страшней искажалась природа (см., напр., Быт. 4, 11-12). Само это «стенание» природы (см. Рим. 8, 19-22) было бы невозможным, если бы Бог не «почил от дел Своих». И эта испорченность природы будет возрастать с возрастанием греховности человека: «Доколе плакати имать земля, и трава вся сельная изсхнет от злобы живущих на ней, погибоша скоти и птицы…»(Иерем. 12, 4). Бог почти не вмешивается в этот процесс (правда, верных рабов Своих иногда укрывает от злобы мира, иногда – когда развращение слишком разгуляется – наказывает грешников. Вспомним потоп и Содом!), Он ожидает, когда грех доведет землю до уничтожения, а человечество до самоубийства. Вот тогда кончится время покоя: «Время сотворити Господеви (Пс. 118, 126); «…во Христе все оживут» (1 Кор. 15, 22); «Се творю все новое» (Откр. 21, 5).

Возникает недоумение. Ведь сказано: «Благословил Бог седьмой день и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих (Быт. 2, 3). А как же грех? Как же все ужасы преступлений, которые творит человечество в этот день, подводя себя к уничтожению? Где же святость этого дня?

Богу угодно, чтобы – раз уж человечество в лице первой человеческой пары соскользнуло в грех – дать греху развиться во всем его мерзком и губительном виде. Ведь основную массу человечества ждет рай – а райская жизнь предполагает, что люди больше не грешат, хотя свободной воли Бог у них не отнимает. Поэтому надо, чтобы перед глазами человечества стояло его прошлое, родившееся из греха Адама. Это надежно предохранит человека даже от тени греха. Кроме того, в день покоя Божия не только царствует грех. Многие люди противостоят греху и стремятся к праведности. И Бог – видя покаяние и смирение лучших людей – благословляет их, долготерпит, промышляет о них и даже отдает Сына Своего Единородного, чтобы Он соединился со Своим творением, стал человеком, пострадал и умер за людей, воскрес из мертвых, вознеслся на небо и ниспослал на избранников Своих Духа Святаго. В результате огромное количество людей освободилось от власти греха. Даже ради одной Девы Марии Богородицы существование мира оправдано. А ведь еще есть Креститель, апостолы, пророки, мученики и весь собор святых! Свят день покоя Божия!

Так какова же продолжительность дней творения? Она, мне кажется, должна быть сравнима с днем покоя Божия. Правда, отец Георгий Нейфах считает их обычными днями, потому что нигде в Библии слово «день» в смысле «период» не употребляется (см. 333-334 и 339). Но надо отметить особенность первой главы Библии – в ней образ вещи называется так же, как первообраз. Так, небу и земле первого стиха подобны твердь, которую Бог тоже назвал небом (стих 3-й), и суша, которую Бог же назвал землею (стих 10-й). Естественно считать поэтому, что день и ночь 14го стиха отличаются от дня и ночи 5го стиха как образ от первообраза. Интересно, что в днях творения нет ни слова о ночи. Вечер есть, утро есть, день есть – а ночи нет! Это еще аргумент в пользу того, что дни творения не являются обычными сутками.

Конечно, я согласен со святыми Отцами в том, что Бог мог сотворить мир за 144 часа, как мог это сделать и в одно мгновение. Собственно говоря, акты творения действительно мгновенны. Но Богу угодно было между этими актами дать время для каких-то процессов, подготовляющих следующий творческий акт. То есть, природа – земля! – в этих процессах развивалась как бы самостоятельно, как это происходит сейчас, когда Бог «почил от дел Своих». Но это не исключает – ни тогда, ни сейчас – постоянной Его заботы о сотворенном Им мире. Когда мы читаем: «Дух Божий носился над водами» (Быт. 1,2), мы должны понимать, что с этого момента сотворенный мир находится под постоянным охранительным воздействием Святаго Духа. «Отымеши дух их (то есть, силу, даруемую им Святым Духом) – и исчезнут… послеши Духа Твоего – и созиждутся» (Пс. 103, 29-30). Именно из-за этой постоянной заботы о мире Бог и именуется Вседержителем.

Но все же, почему мир сотворен не мгновенно, а во времени? Праздное любопытство, но все-таки соблазнюсь высказать свое предположение. У актов и процессов творения были заинтересованные свидетели – святые ангелы. Господь сказал Иову: «Егда сотворены быша звезды, восхвалиша Мя гласом велиим вси ангели Мои» (Иов. 38, 7). Конечно, они были заинтересованными свидетелями и всего творческого процесса.

Теперь о миллионных сроках дней творения, о которых говорят христиане-эволюционисты. Эти миллионы и даже миллиарды лет числят за вселенной биологи, палеонтологи и космологи. Нереальность и надуманность этих сроков видна в пределах самой науки. Начнем с биологии. Миллионных сроков (а после замены изменений, происходящих в каждом поколении, на редкие мутации – и миллиардных) требует теория Дарвина на то, чтобы из одноклеточных организмов произошло все многообразие растительного и животного мира.

Необходимо некоторое разъяснение к этим «миллиардам». Первоначально дарвинисты считали, что каждая особь нового поколения несет в себе что-то новое, чего не было в прежних поколениях. Те особи, новое в которых было полезно для вида и его развития, естественным отбором сохранялись, остальные уничтожались. Но тут же после знакомства с теорией Дарвина Мендель показал, что ничего нового, чего бы не было в предыдущих, пусть даже очень отдаленных поколениях, в новом поколении появиться не может. Эту идею Менделя блестяще подтвердила во всем своем развитии новая наука – генетика, основателем которой Мендель и является. Тогда дарвинисты приписали появление новых – прежде не бывших! – свойств мутациям. Но мутации довольно редки – поэтому и пришлось от мифических миллионов перейти к еще более мифическим миллиардам. Нетрудно понять, что мутации ничего нового принести не могут – они только могут изуродовать старое. Мутация может оказаться безвредной (и даже полезной), только если она вписывается в законы генетики.

Прежде чем говорить об эволюции микроорганизмов – а с них и начинается теория Дарвина – надо задаться вопросом: откуда взялись микроорганизмы. Точно доказано (причем, в этом участвовали атеистические открыватели ДНК, РНК, рибосом и прочих элементов клетки – которые при этом считали, что жизнь к нам прилетела из космоса) – зарождение жизни на земле невозможно. Это удар по фундаменту дарвинизма. «Если Дарвин будет начинаться с того, что Бог создал клетку, а дальше пошел естественный отбор, то он, Дарвин, никому будет не нужен» (см. 307. Вообще, о дарвинизме у о.Георгия довольно большое рассуждение – с 211й по 215ю страницу и с 222й по 330ю). Почему в таком случае Дарвин не нужен? Послушаем нобелевского лауреата, открывателя ДНК Джеймса Уотсона: «Теория Дарвина принимается не потому, что ее можно наблюдать или доказать с помощью логически непротиворечивых данных, а потому, что ее единственная альтернатива (творение – Нейфах) является очевидно неправдоподобной» (213 и 296). То есть, по Уотсону (атеисту) основой принятия ничем не доказанной теории Дарвина является тоже недоказуемый атеизм.

Но то, откуда взялись на земле микроорганизмы, в теорию Дарвина не входит. Она начинается с их появления. И тут же – на первом этапе – его теория рубится на корню. Основой теории Дарвина является естественный отбор – выживают более приспособленные к условиям существования, а менее приспособленные погибают. «Выживают в естественном отборе самые выносливые…» (299). Но кто выносливее микроорганизмов? Если они сумели прилететь на землю с космической пылью, или на метеорите, или на хвосте кометы, то, претерпев страшные условия космоса, в мягком климате земли они хозяева! Они безсмертны (см. 380-389), и только из-за перенаселенности земли – ими же! – вынуждены будут поедать друг друга. То есть, естественный отбор должен будет происходить внутри их сообщества. И внешние условия им нипочем. Какими только ядами ни пользуются медики для уничтожения вирусов и бактерий, а они изворачиваются, мутируют – и продолжают жить и размножаться. Ну а если в результате какой-то большой мутации появится многоклеточный организм, умеющие пожирать друг друга микроорганизмы тут же сожрут и его. То есть, если по Дарвину эволюционный процесс начинается с микроорганизмов – на них он должен и окончиться, точнее, действовать только внутри их сообщества. Так что дарвиновские миллионы лет тают как дым. И глядя на разнообразие – и часто красоту! – растений и животных, мы необходимо должны признать – и прославить! – их Творца (см. Рим. 1, 18-25).

Мне даже кажется, что вирусы изначала Бог не сотворял (точнее, сотворил возможность их появления на случай грехопадения). Появились они вместе с ядом змеи, сорняками и человеческой смертностью (см.  Быт. 3, 15-19).

Теперь миллионы палеонтологии, или стратиграфии. Отец Георгий говорит о креационистах, что они несут «такое вранье, которого и атеисты постыдились бы» (332). Некоторые атеисты нисколько не стыдятся не только элементарного вранья, но и подлогов – особенно в теории Дарвина. Особенно яркие примеры: подрисовки к зародышам, сделанные Эрнстом Геккелем, кости из Индонезии, выставленные Дюбуа,  «портреты» предков человека, нарисованные тем же Геккелем (214-215) и до сих пор красующиеся в некоторых наших школьных учебниках, и череп эоантропа, в создании которого участвовало какое-то (не помню) западное духовное лицо. То и дело возникают сенсационные сообщения о найденном «промежуточном звене» между обезьяной и человеком, а потом эти слухи стыдливо – без всяких объяснений причин – замолкают.

Не знаю, есть ли вранье в стратиграфии, но то, что в нее вложено много пылкой фантазии – факт. Важно то, что стратиграфические миллионы находятся в прямой зависимости от миллионов дарвиновых – и должны бы рушиться вместе с ними. Но отец Георгий придает данным стратиграфии серьезное значение. Он говорит: «…стратиграфическая колонка состоит из множества первичных слоев, объединенных в четыре эры, 17 периодов и еще более мелкие группы. Для каждого из них существуют руководящие ископаемые, встречающиеся в этой и только этой группе слоев. Невозможно представить себе, чтобы попавшие в потоп животные и растения вымирали в таком армейском порядке» (338). А не повинно ли в этом «армейском порядке» обыкновенное вранье? Ведь специалистами в этой области тоже руководила надежда доказать правоту Дарвина и тем самым «вышибить костыли из-под ног религии» (257). Ведь зачем Геккель «поправлял» рисунки зародышей? Он хотел подтвердить «закон»: «Онтогенез есть краткое воспроизведение филогенеза». Говоря по-русски: особь, растя и развиваясь, проделывает (кратко) то, что привело к образованию вида, к которому она принадлежит. Чтобы показать, что человеческий эмбрион проходит стадию рыбы, Геккель и пририсовал зародышам жаберные щели.

О. Георгий Нейфах сам приводит несколько фактов, взрывающих «армейский порядок» стратиграфической колонки. Особенно впечатляет «вмурованное в статуарный мрамор (мрамор – это однозначно меловой период) тело женщины» (337). Это окаменевшее тело женщины хранится в Британском музее. Правда, его не любят выставлять для обозрения. Добавлю, что это тело изуродовано так, будто попало в волну цунами. Очень похоже, что эта катастрофа случилась в водах потопа. Тогда меловой период сжимается до срока меньше одного года. То же можно сказать и о каменноугольном периоде. Мне с детских лет помнится описание происхождения каменного угля (сейчас оно что-то не встречается). В огромном болоте растут древовидные папоротники. Умирая, они падают в болото и там хранятся без доступа воздуха. За огромный срок их накапливается достаточно, чтобы из них мог образоваться современный пласт каменного угля. Затем на место этого болота приходит море, его взвеси осаживаются на это болото, образуется мощный пласт осадочной породы и под его давлением (без доступа воздуха) эти деревья превращаются в каменный уголь. Затем история повторяется: снова болото, древовидные папоротники, слой древесины в болоте – и снова море с его осадочными породами. И так столько раз, сколько наши современники насчитали пластов каменного угля. На мой взгляд это сказка для детей школьного возраста. Гораздо естественнее предположить, что бурные воды потопа принесли на это место нужное количество биомассы (не только деревьев) и потом из воды потопа на эту массу осели минеральные взвеси и сдавили ее. Потом течение принесло новую порцию биомассы и, успокоившись, погребло ее осадочными породами. И так столько раз, сколько в этом месте образовалось слоев. Так что вместе с меловым под вопросом и каменноугольный период.

А что касается идеи креационистов о геотермальных водах (336), которые вытекли «из источников великой бездны» (см. Быт. 7, 11), хочу сделать дополнительное предположение. Возможно, эти воды из «источников бездны» несли с собой не только кипяток, но и взвеси, и растворы химически активных веществ и были тяжелее воды океана, а потому составили в нём нижний слой. Что было в нём – погибло; что выше – пока боролось за жизнь (а рыбы просто жили). Затем новый вброс геотермальных вод, образуется новый слой будущих ископаемых – и так семнадцать раз (по числу 17 периодов стратиграфической колонки – см.338), или  девятнадцать раз (по числу катастроф, подсчитанных учениками Кювье – см. 209). Вот вам и стратиграфическая колонка. Конечно, в этой моей картине много недоказуемой фантазии, но мне она представляется куда менее фантастичной, чем пляска вприсядку земной поверхности: суша – море, суша – море, и так столько раз, сколько нужно господам учёным. Так что и стратиграфические миллионы под большим-большим вопросом.

А вот ещё вопрос: почему допотопные животные так не похожи на современных – именно современных, так как «…в тех слоях, где находили останки вымерших животных, практически не обнаруживали останков ныне живущих видов» (209). (А как же женщина в мраморе? – П.В.П.) Думаю, что я достаточно убедительно ответил на этот вопрос в статье «Атеизм в ЖМП». Немногие животные, вместившиеся в ковчег, были настолько богаты генетически, что смогли произвести всё многообразие современной фауны. Но ясно, что всяких там …завров в ковчег было вместить нельзя, и из них выжили только «морские змеи», если правда то, что о них говорят. Но ведь кистеперая рыбка дожила до наших дней в бурных водах потопа (325). И ещё. Может быть, таких допотопных животных сохранилось и много, но кто их распознает? Учёных – специалистов в этой области – раз-два и обчёлся, а обывателю всё равно, какая рыба попалась ему в сети – допотопная или послепотопная – годится в пищу – и ладно!

Остались астрономические миллионы. Для них очень важна величина скорости света – они держатся за счёт её постоянства. Но где гарантия того, что она постоянна и в пространстве, и, главное, во времени? А вдруг в момент сотворения звёзд скорость света была в миллионы раз больше, чем 300 000 км/с? Тогда миллионы лет, потребные для того, чтобы свет и другие излучения дошли до Земли, съежатся в жалкие временные сроки. Как я говорил в статье «Библия и космогония», наука в принципе не может дать ответ на этот вопрос. Права спорить с Библией у неё нет. Правда, Библия ничего не говорит о продолжительности дней творения, так что формально она с миллионами учёных не спорит, но всё же здравый смысл говорит, что естественнее предполагать длительность дня творения сравнимой с длиной седьмого дня – дня покоя, то есть исчислять её несколькими тысячелетиями. Точнее говоря, день творения продолжался столько времени, сколько было нужно естественным – без творения, но не без воздействия благодати Духа – протекающим в уже сотворённой природе процессам, подготавливающим её к очередному творческому акту. О том, что здесь мы имеем дело с процессами, говорят слова: «Был вечер (период убывания), и было утро (период возрастания): день один (или второй, или третий и т.д.) – максимум подготовки к следующему творческому акту (см. Быт. 1, 5 или 8, или 13 и т.д.).

Не могу удержаться ещё от одной цитаты из замечательной книги о. Георгия Нейфаха. На странице 290 он говорит, что работа учёного, изучающего прошлое, подобна работе следователя, пытающегося по часто скудным сведениям восстановить правду о преступлении и преступнике. И на следующей 291-й странице он говорит: «Перед следователем у учёного есть одно большое преимущество – даже самый злобный следователь вряд ли дерзнет осудить невиновного. Учёный же никого не засуживает, а только обвиняет во лжи Бога, что ему в большинстве случаев сделать приятно».

Приступаю к самому главному и страшному – истолкованию Библии, точнее, некоторых моментов из первой главы Бытия. К этому – правда, уже давно – меня побудил крик души верующего учёного. Вот он: «О строении созданного мира в Библии практически ничего нет. …там отсутствуют даже самые основные понятия – о том, что Земля хотя и уникальна, но это всего лишь круглая песчинка в необъятной Вселенной. Что любая материя состоит из атомов и молекул и т.д., и т.п.».[2] И ещё: «Что делать православному учёному-естествоиспытателю, не в теории, а на практике видящему сложнейшую картину мира, порой не совпадающую с библейскими рассказами? Как в своем сердце совместить несовместимое?»[3]

Меня, ещё со школьных лет эти вопросы не смущали. Что Земля – не диск на трёх слонах и одной черепахе, а шар, мне было понятно из церковного песнопения: «Водрузивый на ничесомже Землю повелением Твоим и повесивый неодержимо тяготеющую…».[4] Что планета наша есть только пылинка в необъятной Вселенной, мне было ясно из слова «бездна» (см. Быт. 1, 2). Бездна – без дна! «Открылась бездна, звёзд полна, звездам числа нет, бездне – дна!» То есть, Вселенная по всем направлениям, кажется, не имеет границ. И конечно, перед этой бездной как бы ни был велик ограниченный объём – он всё равно как пылинка. Но эта пылинка уникальна. Она и только она соответствует «антропному принципу» (355), то есть, пригодна для жизни человеку и сопутствующим растительному и животному мирам. И что самое важное. Именно человеческую природу принял на Себя Бог-Слово, второе Лицо Святой Троицы. Так что на этой пылинке жил, ходил с проповедью и исцелениями, пострадал, умер и воскрес Сам Творец этой необъятной Вселенной. Эта необъятность потому и создана, что она смиряет человека – пылинку на пылинке! – и удерживает от греха диавола – гордыни. И эта же необъятная Вселенная есть материал для нового неба и новой земли (см. 2Петр. 3, 13), чтобы на ней могло разместиться всё воскрешённое человечество.

И об атомах в Библии сказано: прикровенно в первой главе Бытия, а открытым текстом в Притчах Соломоновых. Ипостасная Премудрость говорит о Себе: «Я родилась … когда ещё Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной» (Притч. 8, 24-26). Эти пылинки, мне кажется, созданы во второй день, и с них началось образование небесных тел – в частности, земного шара. Земля первого стиха – вовсе не земной шар, как считают многие, она «безвидна и пуста» (по другому переводу «пустыня и ничто»). И «небо» первого стиха – это не небо над земным шаром, которое есть та же первоначальная земля. Как говорится в Символе Веры: «Верую во Единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым». А ап. Павел, говоря об участии в творении и Сына Божия, разъясняет: «Яко Тем создана быша всяческая, яже на небеси, и яже на земли, видимая и невидимая, аще Престоли, аще Господствия, аще Начала, аще Власти: всяческая Тем и о Нем создашася» (Кол. 1, 16). Престолы, Господствия, Начала, Власти – это название ангельских чинов. То есть невидимый мир – это мир сотворенных Богом духовных существ – ангелов. А  земля тогда – всё остальное, то есть, весь материальный мир. Он – «пустыня и ничто», то есть, пустое пространство, но он же и «вода» — нечто реально существующее,  однородное, заполняющее всё пространство (надеюсь, пространство уже трёхмерное). Эта вода – «пустыня и ничто», то есть, недоступна человеческому восприятию. И вот в ней Словом Божиим воссиял свет. Думаю, что это – не поток квантов, не наш современный свет, а какой-то первоначальный и однородный, хотя способный к процессам возрастания (утро, день) и убывания (вечер). А первоначальная тьма куда-то отделена (см. Быт. 1, 4). Не есть ли это «тьма кромешная» (Мф. 8, 12), приготовленная не хотящим быть с Богом? Говоря современным языком, свет – это какая-то первоначальная энергия. «И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь» (Быт. 1, 6-7). Здесь мне хочется поставить вертикальную черту – отделить то, что говорится о вселенной, от того, что говорится о земном шаре. До этой черты речь шла о всём материальном мире – в него вошла дискретность (твердь – «ракия» – переводится и как протяжение, расстояние). То есть, всю воду, прежде однородную и пустую, заполнили пузырьки ещё большей пустоты, которые и есть «начальные пылинки вселенной» (Притч. 8, 26). Из этих пылинок собрались элементарные частицы, атомы, молекулы, потом они притянулись друг к другу, и возникла космическая пыль, а из неё созданным Богом законом всемирного тяготения образовались все небесные тела – не светила, а пока что только тёмные громады, в том числе солнце и луна. Всё это происходило от второго до четвёртого дня творения.

Это – о том, что происходило до проведённой мною вертикальной черты. А после неё наше внимание переносится со вселенной на земной шар: «И отделил (Бог) воду, которая под твердью от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом» (Быт. 1, 7-8). Вспоминаю картинку из своего школьного учебника. Диск земли, а над ним, покоясь на краях диска, полусфера, на которой нарисованы солнце, месяц и звёзды. Конечно, у многих есть соблазн именно так понимать библейский рассказ. Но этому противоречит текст о пятом дне творения: «…и птицы да полетят над землею, по тверди небесной» (Быт. 1, 20). Не под твердью, не над твердью, а по тверди небесной. То есть небом в составе материального мира Бог назвал воздух над земным шаром, по которому летают птицы, но не только его, а ещё и светила: «Да будут светила на тверди небесной…» Как были созданы светила? Я предполагаю (прошу обратить внимание – это только моё предположение), что светила как небесные тела к четвёртому дню уже существовали, но не излучали свет; а в этот день Господь слегка изменил соотношение сил в природе так, чтобы достаточно крупные небесные тела воспламенились и стали излучать свет и тепло. Именно это неожиданное возгорание (конечно, вместе с красотой звёздного неба) так восхитило ангелов (см. Иов. 38, 7).

Но хватит мне давать простор своей фантазии. За мной есть должок.

Дело в том, что мои статьи «Атеизм в ЖМП», «Библия и космогония» и «Осмоднев» написаны в опровержение атеистических высказываний г. Селезнева в его статье «Исследуйте Писания», опубликованной в февральском номере ЖМП за 2014 год. Пока я ничего не сказал о «несовместимости» светской археологии с Библией, о чём вскользь (как о чём-то неоспоримом) говорит Селезнев. Этот вопрос подробно разбирает о. Георгий Нейфах (265-274). Приведу из этого разбора лишь одну цитату: «Успех библейской археологии привёл к тому, что многие скептики и критики Библии отвергли свои прежние воззрения и даже стали верующими людьми» (272). Добавлю, что на меня сильно подействовало подтверждение чуда разрушения стен Иерихона (Нав. 6, 15 и 19). Раскопки показали, что город был обнесён двойной стеной. Внешняя упала наружу, внутренняя – в сторону города. Естественными причинами такое не объяснишь.

В заключение скажу: если у читателя моих рассуждений волосы дыбом не станут (см. эпиграф), буду и этим доволен. Если же мне удастся рассеять чьи-то научные предрассудки – буду просто счастлив.

Прот. Владимир Правдолюбов.

Январь 2015.

 

[1] См. статью Залесского «Перевод или предательство». Православная Москва №2 (284), январь 2003 г.

[2] Евгений Конюшков «Религия и наука – противостояние или диалог?» Ж. «Православная беседа» №6 за 2006 год, стр.42-43.

[3] Там же, стр. 41.

[4] Ирмос третьей песни воскресного канона пятого гласа.